Отцу сделали операцию по замене хрусталика, удалили катаракту. Дают инструкцию: «Глаз водой промывать нельзя…»
- А водкой можно? – смеется он.
Юмор помогает справиться с напряжением. Вот, казалось бы, человек ничего не боится, столько уже всего перенес, и операции даже без наркоза были. И удаление катаракты – рутинная процедура для хирурга, он таких по 15 человек в день оперирует. Безболезненная и быстрая – для пациента. Длится не более десяти минут. Я наблюдала за этим действом в операционной на большом экране, и так увлеклась, что точное время не успела засечь. Мне выдали халат, бахилы, шапку, маску, и хирург Кирилл Борисович Першин меня не узнал:
-Кто это? Что она здесь делает? – прочитала я в округлившихся глазах профессора. Потом кивнул: «Сколько лет уже прошло?» А я и подсчитать точно не смогла. Сошлись на том, что двадцати еще нет, но лет семнадцать-восемнадцать назад я работала в офтальмологической клинике «Эксимер». В этот раз смотрела на все глазами пациента. 
Внешне отец был спокоен, но измерили артериальное давление - и вдруг: 170/90!
- Не может быть? – возмущался отец. – Я мерил утром, нормальное было!
- Волнуетесь! Это подсознательно, – улыбнулась женщина, сопровождавшая мать в инвалидном кресле. 
- Да, чего тут волноваться! – сердился отец. С детства он для меня был примером выдержки и хладнокровия. А в день операции я замечала, что где-то он говорит оживленнее обычного, а в другие моменты, наоборот, чуть заторможен, уходит в себя. Но он молодец! Волнения не выдавал. Шутил в регистратуре. А когда закапали капли, расширяющие зрачок, и велели сидеть с закрытыми глазами, чтобы зрачок лучше расширился, отец придумал, как организовать себе «темную комнату», но так, чтобы глаза все-таки открыть. Пациент в прошлом был рационализатором. Он прикрыл левый глаз сложенной в несколько раз плотной салфеткой, а другим глазом подсматривал: «Как же, не видеть, что происходит вокруг!». Не зря говорят, зрение - это последнее, с чем человек хочет расстаться даже на гильотине.